Казахстан: травля правозащитницы Елены Семеновой продолжается

Четыре судебных иска и две досудебные претензии выдвинуты против известной казахстанской правозащитницы Елены Семеной, занимающейся защитой прав заключенных.

Елена Александровна начинала свою правозащитную деятельность с защиты людей, взявших ипотечные кредиты. Затем ее деятельность стала охватывать и права заключенных. Семенова, по ее собственным же словам, неоднократно получала угрозы. В 2018 году ее дом пытались поджечь. В конце января 2019 года в отношении правозащитницы полицейские Павлодара применили физическую силу. Этот инцидент послужил причиной выступления в ее защиту международной организации Amnesty International.

Первые два иска были выдвинуты против Семеновой еще в марте нынешнего года. Оба иска поступили от учреждения УК 161/2 — колония строгого режима в Костанае.

Однако их оказалось недостаточно для того, чтобы заставить Семенову свернуть свою правозащитную деятельность. И Комитет уголовно-исполнительной системы (КУИС) натравил на нее и другие свои учреждения.

— Елена Александровна, расскажите о каждом иске подробнее.

— Первый иск выдвинут от руководства учреждения УК-161/2 о защите деловой репутации. Им не понравились мои публикации о событиях, происходящих в этом учреждении. Я рассказывала про ситуацию с голодовкой, про ситуацию с подачей коллективной жалобы. Первая моя публикация была 26 октября 2019 года, две последующие — 6 и 21 января 2020 года. Они собрали все эти мои публикации и подали иск.

Второй иск — тоже из этого учреждения, но уже от заместителя начальника по лечебно-профилактической работе этой же колонии Гулмизры Мырзалы — по защите чести, достоинства и деловой репутации. Это касательно мой публикации от 21 января по факту отравления в этом учреждении.

Следующий иск выдвинут против меня от учреждения ЕЦ-166/4 — это колония-поселение в поселке Заречный — в связи с моей публикацией от 14 апреля, о том, что там был избит осужденный. Есть еще иск от ЖД-158/4 (Жамбылская область) из-за выложенного мною видео, на котором осужденный рассказывает о том, что его избили.

И две досудебные претензии от начальника ЖД-158\7 в том же Таразе относительно моей публикации с видео, на котором заключенный также рассказывает, что его избивают. И другая публикация, где я рассказываю, что осужденные прибили себя гвоздями им тоже не понравилась. И тоже все требуют защиты деловой репутации.

— Иски уже находятся в судах?

— Да, четыре иска в судах. По первому иску суд удовлетворил требования истца — начальника колонии УК-161/2.

— Он требовал дать опровержение?

— Да. И удалить публикацию. Я еще не видела решения суда. Оно еще пока не готово. Я не знаю, чем оно мотивировано. Но та моя публикация была основана на свидетельских показаниях. Около 30 осужденных подтвердили эти события и все, что я говорила. Я намерена обжаловать это решение.

— Исходя из решения по первому иску, можно ли предположить, что по всем остальным решения судов будут также не в вашу пользу?

— По первому иску, я вам честно скажу, не ожидала такого решения. Я была уверена, что им откажут, ведь в деле есть свидетельские показания непосредственных участников этих событий. Они подтвердили, что эти события имели место. Кроме этого, была проведена лингвистическая экспертиза. Но она была проведена со стороны истца. И, честно говоря, я не ожидала такого решения от эксперта. Она сказала на суде, что если суд признает сведения не соответствующими действительности, значит они порочат деловую репутацию. То есть она оставила решение этого вопроса на усмотрение суда. А экспертиза, на мой взгляд, должна звучать четко: порочит или не порочит! Там не может быть никаких оговорок. Поэтому я сейчас делаю новую экспертизу, выводы которой будут оглашены на апелляции.

— Четыре иска и две досудебные претензии поданы, можно сказать, одновременно. Это совпадение?

— Это целенаправленные действия против меня.

— От кого они исходят?

— От уголовно-исполнительной системы. Руки не могут делать того, что им не говорит делать голова.

— Какова цель?

— Чтобы заставить меня замолчать!

— Помимо судебных дел есть свидетельства того, что против вас предпринимаются целенаправленные действия? Может угрозы поступают?

— Об угрозах мне часто говорят осужденные. Сотрудники исправительных учреждений через них мне передают, что я скоро допрыгаюсь.

— И что вы думаете делать дальше?

— Я буду продолжать свою деятельность несмотря ни на что.

— В 2018 году вас пытались поджечь, в январе 2019 года против вас полицейские применяли физическую силу. Вы не боитесь за свое здоровье, за свою жизнь?

— Нет, не боюсь.

— А что вами движет? Почему вы продолжаете бороться за права людей, которых в принципе не знаете? За людей, совершивших преступления, к которым социум относится крайне негативно, считая их отбросами общества?

— Потому что нельзя молчать!