Журналист Шохрух Саипов, рассказавший о проблемах с таксистами в аэропорту города Оша и на приграничном КПП «Достук», снова подвергается угрозам. В интервью ACCA он рассказал о том, кто пытается его запугать и как на это реагируют правоохранительные органы.
— Что за угрозы вам поступают, в каком виде, от кого они исходят?
Основные угрозы я получаю через социальные сети. В «личке» мне оставляют комментарии и делают посты с угрозами в мой адрес. Пишут, что я разжигаю межнациональную рознь, что если мне не нравится Кыргызстан, то я могу ехать жить в Узбекистан, задают вопросы, почему я защищаю узбеков, рекомендуют быть осторожным. Большинство этих постов и комментариев я приложил к заявлению в милицию. При этом, угрозы поступают не только через социальные сети, но и через моих знакомых. У них спрашивают мои контакты, адрес. Приходят к моим братьям, пытаются собрать больше информации о моей деятельности.
— Почему угрожать стали сейчас, ведь ваша резонансная публикация появилась еще в феврале?
Первая публикация была в феврале, а вторая вышла 21 июля. В феврале я опубликовал пост по ситуации на границе «Достук» с Узбекистаном. Тогда у меня не было фото и видео, но я стал свидетелем конфликта. На следующий день меня вызвали в милицию и спросили о фактах. Правоохранители сказали, что нужно было снимать видео и фото. Я им сказал, что там есть видеокамеры и можно взять это оттуда.
21 июля я был в аэропорту Оша ночью – встречал моих знакомых из Узбекистана. И там у меня случился конфликт с таксистом. Он мне запретил забрать моих гостей: сказал, что из четырех человек я могу забрать одного, остальных они [таксисты] сами довезут. Я возразил, поскольку это мои гости. В итоге, чтобы забрать своих знакомых, я обратился к милиционеру за помощью. Все это я снимал на видео и в тот же день опубликовал пост на Facebook вместе с видео.
— А милиционер помог вам, когда вы обратились к нему за помощью?
— Да, помог. Он сказал таксисту, чтобы тот перестал давить на меня, поскольку это мои гости.
— Вы обратились по поводу угроз в правоохранительные органы? Какая была реакция?
— Заявление приняли, они сказали, что начали расследование, ищут людей, которые мне угрожают.
— Сейчас угрозы все еще продолжаются?
—Да, угрозы продолжаются и сейчас. По городу я обычно передвигаюсь пешком, у меня нет машины. Меня пытаются спровоцировать, чтобы это выглядело как конфликт на бытовом уровне. Я держу себя в руках и не поддаюсь эмоциям, чтобы избежать столкновения. Они агрессивно себя ведут. Также я чувствую, что за мной следят постоянно. В день я по несколько раз могу видеть одного и того же человека, думаю это не случайность.
— Скажите, как вы считаете, угрозы, которые вы получаете реальны? Они угрожают вашей жизни и здоровью?
— Плохо то, что эти люди не приходят прямо ко мне, не хотят вести диалог, разговаривать по-человечески. Они агрессивно себя ведут и действуют через знакомых. Хотят не просто причинить мне вред, но намерены вовлечь в провокацию, чтобы я был виновным.
Говоря о том насколько реальны угрозы, думаю реальны. До этого у меня уже были такие примеры. В 2011 году меня избили в аэропорту при таких же обстоятельствах. Правда, сейчас, думаю, ситуация сложнее. Потому что мне известно, что аэропорт расторгнул соглашение с этими агрессивными таксистами, и они винят меня в том, что потеряли работу. Они делают заявления в социальных сетях, что из-за Шохруха, из-за узбекистанцев мы остались без работы. Я понимаю их агрессию.
— В феврале вас допрашивали в милиции. О чем тогда с вами говорили правоохранители?
— Тогда они спрашивали о доказательствах. Они сказали, что начали расследование. Они мне также сказали, что, когда нет заявления со стороны пострадавших, правоохранительные органы ограничиваются только предупреждением. Правоохранители утверждают, что для полноценного расследования надо написать заявление. Я им сказал, что узбекистанцы не будут этого делать. Они не хотят.
— Вы убеждены, что эти запугивания связаны с тем, что вы подняли проблему таксистского беспредела? До этого кейса подобного не было?
— Как журналист я часто поднимаю сложные темы, и недовольные этим люди пытаются препятствовать моей деятельности. Но все это скорее связанно с моей профессиональной деятельностью, а не с национальностью.
— Кто-то писал об ошской мафии таксистов до вас? Или другие боялись трогать эту взрывоопасную тему?
— Нет, до меня эту тему никто из моих коллег не поднимал. Но люди простые, они говорят, что сталкиваются с такими проблемами. Я часто слышал об этом. И когда на границе я стал свидетелем беспредела, я решил написать об этом.
— Правда ли, что мафия таксистов в аэропорту Оша существует еще с 2014-15 годов? Говорят, что там есть группа молодых людей, которые просто берут долю со всех таксистов, а крышуют их как раз правоохранительные органы?
— Я не могу сказать про 2014-15 годы, так как тогда граница была закрыта. Начиная с 2017 года границу открыли, тогда началась эта ситуация. А именно агрессивные таксисты появились после пандемии, после 2020 года. Я слышал, что таксисты имеют отношения в каким-то ОПГ. Но это неподтвержденная информация. Про правоохранительные органы также не могу ничего сказать, связаны они с ними или нет.
Еще один момент, который я хотел бы отметить, участковые милиционеры, которые осуществляют контроль — это молодые ребята, максимум 30 лет. Они ничего не могут сделать с агрессивными таксистами. Там есть сотрудники отдела ГКНБ, на мой взгляд, они должны принимать меры.
— Вы продолжите работать над этой острой темой?
— Обязательно продолжу поднимать эту тему. Я это делаю не ради своих целей, на кону имидж моего государства. Мне как кыргызстанцу обидно, не хочу, чтобы граждане соседних стран плохо говорили о Кыргызстане. Можно сказать, что все это я делаю из-за патриотизма.
